***
Влажная губка дождя. Голубые глаза.
Теплые волосы, яблоко, апельсин.
На твоих ресницах дрожит стрекоза,
но ты об этом не знаешь – я вижу ее один.
Полдень дан на двоих, но ты не берешь
свою половину и исчезаешь. Позвать нельзя.
Можно потрогать крылышки и улететь под дождь,
к мокрому вечеру по одному скользя.
Пульс на губах. Рассыпается голос твой.
Имя твое – я его не могу поймать.
То ли «милая», то ли как-то еще. И ночной конвой
белое сердце хочет под стражу взять.

***
Бабочка на стекле,
бабочка под стеклом
отличаются
так же неотвратимо,
как наша вчерашняя встреча
от сегодняшней, несостоявшейся.
Стыдно признаться,
до чего же сладостна
боль.

***
Свет холодных огней
Над вечерней Москвой потух.
За окном – темнота, а в ней
Тополиный пух.
Он войдет в твою комнату,
По обоям твоим шурша.
Он забьет все щели,
Чтобы ты жил, не дыша.
Свет холодных огней
Растворился в душе твоей.
Раствори окно, потому что там –
Темнота, а в ней
Миллионы домов
Молчат миллионы лет.
Миллионы слов
Угасли. Их больше нет.
Ты запомнишь тот день,
Когда убежал сюда,
По одной примете:
Хотелось услышать «да»
На любой вопрос,
Тобой не заданный вслух.
За окном зима, а в ней –
Тополиный пух.
Помнишь, как, задохнувшись,
Раздвигая губами мрак,
Ты шептал: дай мне знак, Господи,
Дай мне знак.

***
догорит свеча
в этом месяце будет свет
зазвенит апрель
в этом городе будет дождь
подойди ко мне
неужели тебя здесь нет
неужели здесь – ты услышишь
и подойдешь
кто-то двинет книгу
тихо садясь к столу
стряхнёт с циферблата пару
пустых минут
не слышней чем шёпот
дерева на углу
легче первого снега
пальцы к щекам прильнут
любимый
любимая
я навсегда с тобой
не уходи так быстро
какой закат
в этом городе цвет
сумерек
матово-голубой
не гаси огонь
это мысли мои горят

***
Господи, что с глазами? Я не вижу Тебя в упор.
По блестящей реке Лимпопо уплывают детские страхи.
Я когда-то рассыпал соль и живу с тех пор
с репутацией маленького неряхи.
Строгая мама смотрит, но вдруг
видит меня насквозь и тоже боится плакать.
Крошки рассыпались из о чём-то забывших рук,
глаза погружаются в тёплый хлеб, в самую мякоть.
Что они видят там? Доносится чёткий звук.
Воркование голубя рождает слабое эхо
посреди стола, и кажется по всему,
что слова мои, как и сердце, только помеха.
Это ошибка, ты вздрагиваешь, я молчу.
Разбито стекло. Под ногами хрустят мамины слёзы
(как видится мне сегодня, когда ищу
причины той, самой первой, метаморфозы).
Я выхожу на улицу, но потом
несколько лет проходит, как ржавая спица в клубке за шкафом.
Странное дело: в доме с тех пор никто
не опускал глаза, не смотрел, что упало на пол.

***
Мужчина средних лет
слушает скрипичный концерт.
Он закрывает глаза.
Высокий вибрирующий звук
пронзает его,
вызывая сладостные воспоминанья.
Кажется, что смычок
проходит сквозь сердце,
заставляя звучать
давний
любимый
голос.
Он открывает глаза
и видит
мужчину средних лет,
играющего на скрипке.
МУЗЫКАНТ
У моей скрипки четыре струны.
Четыре голоса у моей души.
И только одно сердце.
Семь струн у моей гитары.
Семь сфер у души моей.
И один Бог внутри и снаружи.
Ноты, рассыпанные на ладони,
образуют линии,
вытягиваются в строки,
лишь одна из которых
соединяет –
мою скрипку с моим сердцем,
мое сердце с Богом,
мою любовь с твоей.

***
Говорят, что тело врать не умеет.
А мое два дня безнадежно врет:
ощущаю в ночи, как плечо немеет,
и локоть, вдавшийся в мой живот.
Хочу подвинуть тебя немного,
открываю глаза — а тебя здесь нет.
Открываю глаза — надо мной дорога,
открытый космос, парад планет.

***
Средь песков, где унылый принц
или шейх, чья мечта — вода,
ты лежишь, обращенный вниз,
в это самое никуда.
Вот, казалось бы, кончен труд,
но один, без команды, ты
не сумеешь сменить маршрут
и укрыться от темноты.
Темнота в твоем горле, в том,
как ты дышишь, во что одет.
То ли трогаешь воздух ртом,
то ли ищешь губами свет.
И пока твое тело спит,
мысли теплые шевеля,
по орбите несется Кит,
на котором стоит Земля.

***
В течение получаса начнётся дождь
(Он начинается каждые полчаса).
Я не знаю, кого и зачем ты ждёшь.
Я слышу голос.
Разные голоса.
Может быть, ты озябла и ждёшь весну, —
Здесь я тебе не помощник. Всё, что могу, —
Прижаться губами к внутреннему окну
И спеть тебе песню
О яблоках на снегу.
Всё, чего ты так жаждешь, произошло давно
«И не с нами», — уточнили бы мудрецы.
Я разбиваю внутреннее окно.
Вот тебе моя бабочка.
И немного пыльцы.
ИМЕНА ОСЕНИ
…ненастная, тоскливая, золотая…
Моя осень оказалась действительно золотой.
Вот поставлю заплатку – прореху судьбы залатаю –
и скажу своей Музе: «Ступай домой.
Я всё записал, о чём ты мне пела.
Всё или даже больше. Теперь – молчок.
Есть слова, до которых уже никому не должно быть дела.
Муза! Вдохни и выдохни.
И уткнись на прощанье в моё плечо.
Я нарочно его расслаблю, сделаю тёплым…
дорогая моя… ненаглядная… как мне было с тобой…
как теперь без тебя… — видишь узоры на стёклах? –
будет… и зима моя… золотой».

***
Развлекая судьбу свою,
Ты танцуешь, а я пою.
А на той стороне ручья
Ты поешь, а танцую я.